Минуту она смотрела, как размеренно вздымается и опускается грудь спящего.

— Я каждый день просыпаюсь с надеждой… Мы и так уже пробыли здесь слишком долго. Нам пора уходить, и откладывать это больше нельзя.

— Сначала нам надо почтить своим присутствием свадебное празднество.

— Не напоминай мне об этом. — Она встряхнула и расправила одеяла, потом взглянула на Брэка. — Я надеюсь, что сегодня ночью они не натворят глупостей и сделают все, как надо. Или я их обоих просто задушу.

— Не беспокойся, они не осмелятся перечить дитя демона.

— Ты что, смеешься надо мной, Брэк?

Он улыбнулся:

— Разве что самую малость.

Она через силу улыбнулась в ответ.

— Тебя еще не тошнит от необходимости все время присматривать за мной?

— Постоянно. Но еще какое-то время мне придется этим заниматься, — ответил он, погасив улыбку.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе надо решить, на чьей ты стороне, дитя демона. Или ты думаешь, Хафиста будет стоять на обочине и ждать, пока ты его погубишь?

— Ты думаешь, он еще раз пошлет за мной жрецов?

— Это было бы слишком большой удачей, — отозвался он. — Жреца можно увидеть. Нет, я боюсь, что на этот раз он будет действовать иначе — тоньше. Возможно, он попытается обратить против тебя одного из близких тебе людей. Кого-то, кому ты доверяешь. Кого-то, кто может оказаться около тебя.

Одно долгое мгновение Р'шейл внимательно смотрела на Брэка, потом опустила взгляд на Тарджу.

— Ты хочешь сказать, что он обратит против меня Тарджу?

— Тарджа, Дамиан, Адрина, любой из защитников — кто знает? Любой из них может стать твоим врагом, а ты даже и не догадаешься об этом, пока он не всадит тебе нож в спину.

Прежде чем ответить, Р'шейл нежно провела ладонью по лбу Тарджи.

— Тарджа никогда не предаст меня.

— Может быть. Но все же не доверяй никому, Р'шейл.

— Даже тебе?

Брэк слегка улыбнулся.

— Хафиста не может управлять ни мной, ни любым другим харшини. Он начинал как демон, и притом он не связан ни с моим кланом, ни с твоим. Харшини ты можешь доверять.

— Но больше никому?

— Больше никому.

Она выпрямилась, пораженная мыслью о том, что любой из тех, кого она знала, может оказаться предателем.

— Брэк, мне действительно не нравится быть дитя демона, ты ведь это знаешь?

Брэк пожал плечами.

— У всех у нас есть предназначение, от которого нам не уйти, Р'шейл.

— Я не верю в предназначение.

— Знаю. Поэтому-то первичные боги и беспокоятся.

Эта мысль несколько взбодрила ее.

— А что, первичные боги беспокоятся?

— Они обеспокоены, — подтвердил Брэк.

— Ну что же, — дерзко объявила она. — У них есть к тому основания.

Глава 3

Р'шейл исчезла со свадебного пиршества, пробыв на нем, лишь для приличия, некоторое время. Она сама устроила эту свадьбу и чувствовала что должна, по крайней мере, постараться соблюдать приличия, хотя, если признаться, предостережения Брэка насчет Хафисты обеспокоили ее гораздо больше, чем она пыталась это показать. Р'шейл поймала себя на том, что изучает освещенные пламенем свеч лица, гадая, кого из них может использовать Всевышний. Кто из этих знакомых ей людей на самом деле враг? Чей взор скрывает предательство, а чье дружелюбие подлинно? Она с облегчением покинула пиршественный шатер, радуясь, что наконец-то осталась одна. Брэк, видимо, понимал, что с ней творится, и не пытался сопровождать ее.

Она мерила шагами лагерь защитников, слишком возбужденная, чтобы лечь спать. После возвращения из Убежища Р'шейл обнаружила, что не нуждается теперь во сне, как раньше. Само по себе свойство очень полезное, но временами, в самые темные ночные часы, когда дух обычных людей дремлет, она остро ощущала тяжесть своего предназначения. В ушах до сих пор звенело предостережение Брэка о возможности появления врагов среди близких людей, и сегодняшней ночью ей было особенно трудно.

Но и несчастной она себя не чувствовала. Как ни странно, Р'шейл была довольна собой. Брэку она сказала, что не верит в предназначение, но на самом деле Джойхиния когда-то невольно заронила в нее эту мысль. Каждый урок, полученный ею на коленях Джойхинии, учил ее искусству выживания в жестокой среде сестер Клинка.

Ребенком Р'шейл восставала против этого, но теперь она нашла это искусство не только полезным, но и волнующим. Она часто говорила Брэку, что ей ненавистно быть дитя демона, но бывали моменты, когда ее опьяняла возможность повелевать принцами и принцессами. Даже защитники, раньше относившиеся к ней как к надоедливой сестренке одного из своих офицеров, теперь смотрели на нее с опасливым благоговением.

Она уже ощутила привлекательность власти, но оставалась еще в достаточной степени идеалисткой, чтобы надеяться, что убережется от ее соблазнов. Р'шейл еще не дошла до того порога, когда нужно пожертвовать хоть чем-то для достижения своей цели. Но она была готова ко многому. Как сказал Брэк, ей надо выбрать, на чьей она стороне. Ей оставалось теперь только принять то, что первичные боги приготовили для нее, — предназначение, о котором у нее не было ни малейшего понятия, что с ним делать.

Ее мысли обратились к Хитрии и к причинам, по которым она согласилась сопровождать Дамиана с Адриной на юг. Во-первых, она идет с ними, чтобы помочь Дамиану в его делах и предотвратить возможные неприятности, проистекающие из его женитьбы на дочери самого лютого врага Хитрии. Но в последние дни Р'шейл осознала, что ей нужно идти на юг, потому что именно там находилась Лига чародеев. Если в этом мире и остался кто-нибудь, знающий, как убить бога, то это, наверное, человек, занимающийся магией. Р'шейл уже столкнулась с силой Хафисты, и, хотя не стоило признаваться в этом Брэку, она сомневалась, что сможет противостоять ему при следующей встрече. Ей было нужно знание, которого не было даже у харшини. Они представления не имеют, как убить бога. Они и мухи прихлопнуть не могут.

Несколько кругов вокруг лагеря на холодном ветру под ледяными звездами не уняли ее беспокойства, и она решила посидеть с Тарджой. В темноте лазаретного шатра, пропахшего острым запахом мыла, она остудила влажной тряпицей его горящий лоб — а он горел, ведь Тарджа, и это было видно, буквально сражался с поселившимися в нем демонами. Он то уплывал в беспамятство, то просыпался, но явно не осознавал, где он и кто он. Временами Тарджа снова начинал бороться со своими путами, да так яростно, что Р'шейл удивлялась, как тюфяк под ним до сих пор не рассыпался в труху. Ничего нельзя было сделать, чтобы помочь ему, — только надеяться. Она недостаточно сильно верила в богов, чтобы позволить себе терять время на молитву.

Глядя на больного, девушка гадала, не его ли Хафиста выберет орудием, обращенным против нее. Едва ли он мог бы сыграть с ней более жестокую шутку. Она любила его; любила, еще, когда была ребенком. Но любовь к ней Тардже навязала Кальяна, богиня любви. Это сказал ей Хафиста, и у нее не было оснований не верить ему. Тарджа любит ее, потому что этого хочется богам. Его не спросили, хочет ли он сам этого, и он не осознавал, что все решили за него.

«Если Тарджа узнает о гисах, Хафисте и нужды не будет подстрекать его», — печально подумала Р'шейл. Гнева Тарджи будет более чем достаточно. Она понимала это очень хорошо, как и то, что ничто сделанное и сказанное ею не уменьшит его ярости, в которую он придет, если узнает, что с ним сделали.

Когда рассвет не спеша, поднялся над лагерем, Р'шейл выбросила печальные мысли из головы. Так и не приблизившись к разрешению беспокоивших ее проблем, она вышла из шатра, надеясь перехватить что-нибудь на завтрак и привести себя в порядок перед встречей с Денджоном и другими капитанами.

— У нас проблема, — объявил Денджон вместо приветствия, едва она вошла в обеденный шатер, который вот уже две недели был постоянным местом их встреч. Брэк и капитан Дорак уже сидели за длинным столом, дожидаясь, пока остынет содержимое их кружек. Следы прошедшей вечеринки были убраны со столов, и в шатре не было никого, кроме Брэка и защитников. Капитан Линст, уже расправившийся со своим завтраком, сидел за дальним концом стола. Никто из сидящих мужчин не приподнялся, увидев, что она входит. Не сразу, но ей удалось отучить их от этого.